Weekend Pieces: The Christmas Edition

Whistler-Nocturne_in_black_and_gold

larger

Ночное зимнее море – как погружение в Уистлеровские Ноктюрны безо всякой надежды вынырнуть. Но это и не нужно – воздушное пространство здесь излишне,  в этой густой и объёмной тьме лёгкие не нужны, и лихорадочные глотки кислорода заменяет созерцание, точнее, пребывание в самом пространстве ночи, которое и не воздух, и не вода, и не твердь земная, а что-то совсем иное, неподвластное нашему восприятию и к нему по большому счёту равнодушное. Проведите хотя бы несколько минут на берегу ночного зимнего моря – это, право же, ценнейшее приобретение.

 

Итак, предрождественский Weekend Pieces! Если вас предыдущий параграф сильно взволновал, не переживайте – дальше всё будет по большей части практично и сакраментально, ибо одно другому (а также и третьему, и четвёртому) в моём представлении не мешает никогда, а вовсе даже наоборот, чудесным образом дополняет картину, поскольку является неотъемлемой частью оной. А то вот очень я не люблю людей, которые всерьёз считают, что можно, к примеру, или изучать древние тексты – или озаботиться поисками винтажного платья Шанель, а делать и то и другое никак низзя, а почему, а вот потому что низзя и всё. Надо сказать, никаких внятных аргументов – да что там миндальничать, вообще никаких аргументов в пользу своего мировосприятия у них нет. Просто эти две важнейшие части бытия в их несчастных головах входят в неразрешимое противоречие, вот и мучаются, бедняги. Ладно, бог с ними – это было лирическое отступление, так что оставим отдельных страдальцев решать тяжёлую дилемму, взяться ли им за том, простихосподи, Шопенгауэра или же почистить зубы, а то и вообще совершить невообразимое святотатство и, например, испечь яблочный тарт. У меня лично к этому Рождеству накопилось много всего приятного, потому желаю поделиться.

Continue reading “Weekend Pieces: The Christmas Edition”

Diptyque – Benjoin Bohème

9505c28ac146723f8ab14e2c8a90ccb1

…Квартира была на Rue de l’Université, со входом через внутренний дворик. Окна по счастливой случайности выходили на улицу, и вечером над одним из них горел фонарь. Квартира принадлежала французской аристократке – самой что ни есть настоящей. Поскольку в те незапамятные времена никаких аристократов – ни французских, ни каких бы то ни было ещё – я никогда не видела в глаза, перспектива поздороваться с ней и поговорить хоть несколько минут повергла меня в ужас, и я еле-еле пожала концы её холодных пальцев и пробормотала что-то неразборчивое, чем она явно осталась недовольна.

Квартира была свободна до осени – осенью в неё вселялся, кажется, племянник владелицы, собиравшийся учиться в Сорбонне. Но всю весну и всё лето она была совершенно свободна, и в ней было всё необходимое – и постельное бельё с фамильными гербами, красовавшимися посреди каждой наволочки, и сурово-ироничные, вполне осознающие своё место в общем контексте убийственно нестильной вселенной колченогие стулья восемнадцатого века, и перемигивающийся с ними письменный столик того же благословенного периода, за которым я писала, и фамильный же фарфор с тонкими, неведомыми райскими птицами, и почти не почерневшие от времени серебряные ложечки со всё теми же гербами, и старый паркет, и скрипучие дверцы шкафов… И вся эта квартира – как и все последующие парижские квартиры, в которых мне довелось побывать – была Benjoin Bohème.

У меня странные отношения с домом Diptyque – я его страстно и преданно обожаю, при этом подавляющее большинство его парфюмов не ношу и не собираюсь. Люблю я их в основном за прекрасные средства для тела и свечи, а также за то, что время от времени им почему-то блестяще удаётся при помощи той или иной композиции воссоздать атмосферу, которая, как мне кажется, непарижанам будет совершенно непонятна и потому малоинтересна. К примеру, 34 boulevard saint germain, с которым я никогда не расстанусь – действительно стопроцентно парижский аромат, воздух маленького сен-жерменского бутичка, причём не обязательно диптиковского. А теперь вот попался мне на мою голову Benjoin Bohème – и чувствую, что пропитаюсь им насквозь.

Не обольщайтесь – в Benjoin Bohème нет абсолютно ничего неожиданного, да и ничего особенно интересного, по большому счёту, нет тоже. И тем не менее это идеальное воплощение атмосферы – только на этот раз атмосферы жилой, пропитавшейся многими и многими поколениями, деревом старинной мебели и стен, амброво-сандалово-специевыми испарениями неспешно проходящего времени, пронизанного лукавыми лучами нежного парижского солнца. Особенно удачна здесь ангелика (я, кстати, только что с изумлением узнала слово “дягиль”) – именно эта сладковатая травность не даёт композиции скатиться к замкнутости, тяжести и клаустрофобии, приоткрывает тяжёлые дверцы шкафов и впускает открытое пространство, правда, открытое в меру. В общем, Benjoin Bohème – идеальная вещь для коллекционирования глубоко эстетических моментов. Гений места. Подавляющему большинству будет абсолютно неинтересен.

Weekend Pieces – The Paris Edition

afterlight

Да! У меня свободный, совершенно отпускной уикенд, и даже Джонни Халлидей мне не помешает. Как очень давний, долгий и прочный житель посетитель Парижа хочу предложить несколько своих любимых кусочков. Поскольку мне когда-то довелось даже для Офисьеля составлять гиды по Парижу, статус великого парижского знатока и гуру (гуры!) меня преследует постоянно, нависая над моей головой как кирпич на нитке. Не пугайтесь, Офисьель был литовский, но сути это не меняет – гура, ничего не поделаешь.

Вообще-то я мало писала о Париже в старом своём блоге, поскольку наивно полагала, что всё это, дескать, вещи более чем самоочевидные и всем известные, и кому это нужно. А оказалось… оо, в общем, я была глобально неправа. Оказывается, народ (нород. у меня хорошее настроение, терпите.) по приезде первым делом мчится в Лафайет, закупает макаруны в Laduree, гуляет по Champs-Elysees и не подозревает о существовании не только какого-нибудь там Jar или Berthillon, но и, страшно сказать, например, Маре или Орсо.

Это, кстати, совершенно не значит, что я вам сейчас подробно и с примерами поведаю, почему всё вышеперечисленное плохо и как надо делать хорошо. (Хихи.) Оно, кстати, не то чтобы однозначно плохо… Просто в Париже нельзя быть туристом. Туристом, по правде говоря, быть нельзя нигде, это великое зло – но в Париже туристом быть нельзя особенно, он с вами за это рассчитается с особо изощрённой ядовитостью. Но писать о том, что такое хорошо, видимо, всё-таки надо, так что ниже – первое, что пришло в мою укачанную Евростаром голову. Всё, что для меня так или иначе связано с Парижем.

Да, чуть не забыла! Раз уж такая пьянка, хочу предложить вам свой любимый, саморучно составленный парижский плейлист. Слушайте на здоровье, если пользуетесь Apple Music – никакими другими вариантами порадовать не могу, поскольку, к примеру, музыкальное меню Spotify явно составляли люди поистине интеллектуальные, понятия не имеющие, что мир велик и в нём есть много музыки помимо Эда Ширана и Роллинг Стоунз. Там всё самое красивое и изящное, что смогла выдать французская музыкальная индустрия за последние лет десять – и разумеется, там есть и Джонни, которого завтра понесут мимо меня по Елисейским полям и Конкорду к Eglise de la Madeleine, где унылый Макрон, только что похожим образом похоронивший последнего истинного француза Д’Ормессона, произнесёт погребальную речь. Учитывая, что французскую музыку я слушаю в количествах просто монументальных, Халлидея я, конечно, знаю давно, и мне (в отличие от, к примеру, напыщенного осла из Гардиана, автора некролога, который ему явно писать не хотелось) его истерическая популярность вовсе не кажется такой уж загадочной. Я не могу сказать, что страстно обожала его обильное творчество, но разгадку знаю. Джонни ничем, абсолютно ничем (разве что кроме харизмы и мощного вокала) не отличался от, к примеру, Марка Лавуана, Патрика Фьори или Флорана Пани, и самым лучшим и настоящим он был не играя в Элвиса, а подчиняясь великой французской традиции chanson, что, как известно, переводится как просто песня.

Continue reading “Weekend Pieces – The Paris Edition”