Malcolm McLaren & Vivienne Westwood, 1971

Мне тут подумалось, что мы на самом деле очень мало знаем о происхождении той или иной эстетики – а уж её смысл часто остаётся и вовсе недоступным. Нет, конечно, можно читать много умных статей, написанных сидящими за столами умными людьми, но если нет и никогда не было ни малейшего соприкосновения с этой средой, и не с кем об этом поговорить (я уж даже не говорю о возможности послушать очевидцев и участников) – то… да. Визуальные смыслы подаются нам тщательно отфильтрованными, отчищенными от лишней сложности, пропущенными через сито коммерческой доступности, а по существу мещанства. Вульгарность – она прежде всего в повторяемости, растиражированности и банальности, а уж никак не в наборе потенциально “скандальных” или раздражающих элементов.

Я это всё вот к чему. Был у нас в Конде Насте профессор Гэри. Профессор, да. И вот как-то читал он нам лекцию об, ээ, по-моему, о постмодернизме, и произнёс какую-то странную фразу об унылости и никчемности широко тиражируемых визуальных протестных потуг – и современных псевдопанковских, и любых других. Мы заспорили – но как же, а Макларен, а Вествуд, а Джонни Роттен и Сид с Нэнси, наконец? Люди, на которых молится всё прогрессивное человечество, истинные rebels, кожа, булавки, все дела?

Тут Гэри печально вздохнул и изрёк нечто совершенно, на мой взгляд, потрясающее. Нет, ребята – это всё совсем не то, что вы думаете. Уж я-то знаю – сам был панком. И друзья мои также были вполне себе панки. И во что, как вы думаете, мы одевались? We wore Edwardian three-piece suits. Being a punk wasn’t about leather, fishnets or torn t-shirts – it was about dressing the way no one else dressed. And then Westwood and McLaren came along – and suddenly everybody looked exactly like everybody else.

Казалось бы, такая простая вещь, да? А ведь и не сообразишь, пока не выплюнешь изжёванную жвачку.